По всей Европе набирает силу тот тип популистского недовольства, который стал причиной выхода Великобритании из ЕС. Это означает, что власти упускают из вида главную цель европейского проекта – обеспечить благополучие всем европейцам. Как отмечалось ещё в 1990 году в первом «Докладе о человеческом развитии» ООН: «Подлинным богатством государства являются люди». Лучший способ капитализации людей в стране или целом регионе – через социальную справедливость. Амартиа Сен в своей авторитетной работе «Идея справедливости» пришёл к выводу, что подлинное социальное равенство требует не равного отношения ко всем, а скорее неравного отношения, когда предпочтение отдаётся бедным и наиболее беззащитным. Простого равенства в государственном финансировании или в глазах закона недостаточно. Мы должны учитывать разницу в стартовых позициях как отдельных лиц, так и целых групп в обществе. Именно поэтому в докладах ООН о развитии с 1990 года постоянно отстаивается идея, что экономика и общество становятся сильнее, когда в государственной политике на первое место ставится благополучие людей. Однако эти взгляды пока ещё не приняты в кругах политической элиты Евросоюза, где благонамеренные экономисты и политики обычно полагают, что делают всё правильно, когда занимаются балансировкой бюджетов и ограничением расходов (обычно пуская под нож бюджеты здравоохранения, образования и инфраструктурных программ). Не имея эмпирических доказательств, эти политики, тем не менее, уверены, что бюджетная бережливость сегодня поможет им создать сильную экономику завтра. Именно этим мышлением сегодня определяется набор политических решений в Европе, где жёсткая бюджетная экономия сочетается со «структурными реформами». Это значит меньше расходов на социальную поддержку и меньше регулирования, защищающего права трудящихся. Очевидно, что издержки этой политики оплачивают в основном бедные слои населения и средней класс. Но с этим подходом есть ещё несколько проблем. Во-первых, он негативно влияет на доходы большей части населения. Когда экономист из Оксфордского университета Тони Аткинсон стал рассматривать экономические успехи Великобритании через призму неравенства, оказалось, что 1980-е годы, обычно считающиеся хорошим десятилетием в смысле роста экономики, стали выглядеть очень плохо; а 1990-е годы, воспринимаемые как десятилетие низких темпов роста, – очень хорошо. Открытия Аткинсона подводят нас к главному вопросу: кто получает выгоду от роста экономики – многие или немногие? Если про экономику говорят, что она растёт, но при этом незначительному меньшинству достаётся львиная доля прироста, в то время как удел всех остальных не меняется или уменьшается, тогда сама концепция экономического роста теряет, по большей части, свой смысл. Тут мы подходим ко второй проблеме с доминирующей сейчас парадигмой: она ставит абстрактные экономические индикаторы выше реальных людей. Из-за того, что валовый внутренний продукт стал излюбленным мерилом стоимости любой экономики, многие факторы, которые способствуют росту благополучия людей, теперь игнорируются. При этом траты на фундаментальные нужды, например, медицину и образование, начинают рассматриваться, как просто расходы, а не жизненно важные инвестиции. Если бы власти рассматривали такие расходы как инвестиции, они бы задумались о том, как повысить их отдачу. При любых инвестициях в человеческий или основной капитал их доходность может снижаться, если они направляются туда, где этого капитала уже много. Вместо того чтобы отдавать экономические блага богатым, предполагая, что они затем «просочатся вниз», власти должны оценить, не будут ли на самом деле инвестиции в расширение перспектив бедного населения больше способствовать росту экономики. Американский закон 1944 года «О гражданской адаптации военнослужащих», больше известный как GI Bill («солдатский билль о правах»), оказался успешным, потому что обеспечил профессиональным образованием тех, кто в нём большего всего нуждался. Это позволило ветеранам Второй мировой войны вновь стать участниками производительной экономики. Билль привёл к появлению лучше образованной рабочей силы в США и ознаменовал начало периода растущих доходов для большинства американцев. Третья проблема с нынешним подходом в том, что его главной целью не является полная занятость. Пришло время вернуться к макроэкономической политике 1950-х и 1960-х годов, когда признавалась польза полной занятости для укрепления социальной стабильности и устойчивого роста. Как видно на примере скандинавской модели, высокий уровень занятости хорош для экономики тем, что гарантирует адекватные налоговые доходы, позволяющие осуществлять крупные социальные инвестиции. Тем самым, возникает благотворный круг. Многие европейские страны сейчас, наоборот, находятся в порочном круге: политика сокращения бюджетных расходов усугубляет проблему молодёжной безработицы. Это не просто ненужно, но и недальновидно, потому что грозит появлением поколения, плохо подготовленного к роли мотора будущего роста. Как указывал Джон Мейнард Кейнс в 1937 году, «подходящим временем для сокращения бюджетных расходов является экономический бум, а не спад». В период нынешнего спада европейские страны должны инвестировать в человеческий капитал, чтобы стимулировать потенциальный рост экономики. Четвёртая проблема в том, что в бюджетной политике европейских стран не делается акцента на креативности и инновациях, которым полезна не только благоприятная регуляторная среда, но и высококачественное образование и инфраструктура. Правительствам следует снижать бюрократические барьеры с тем, чтобы предприниматели были готовы больше рисковать. Однако прорывные технологические компании, подобные Apple, Facebook и Twitter, зависят ещё и от людей, у которых был доступ к хорошо финансируемым системам образования. И хотя в Европе имеется растущий сектор «технологий для добрых дел» («tech for good»), он преуспеет только в том случае, если получит поддержку в виде современной инфраструктуры. А для этого обычно требуются государственные расходы. Власти в Европе (и других регионах мира) должны скорректировать своё мышление, причём особенно бюджетное мышление, сделав главным приоритетом – людей. Правительства, поставившие перед собой цель максимального повышать благополучие людей, смогут не только подстегнуть темпы роста экономики, но и оздоровить политический климат. Copyright: Project Syndicate, 2016.