Мнения

Как возродить вчерашнюю надежду

2015 год был трудным. Он был отмечен снижающимися прогнозами роста экономики, ужасающими терактами, массовыми перемещениями беженцев, а также серьёзными политическими вызовами на фоне растущего популизма во многих странах. В частности, на Ближнем Востоке продолжался рост хаоса и насилия, ведущих к разрушительным последствиям. Всё это стало печальным поворотным моментом для, конечно, не идеального, но полного больших надежд мира, каким он был всего лишь несколько десятилетий назад. В автобиографической книге «Вчерашний мир» Стефан Цвейг описал схожую по своей радикальности перемену. Цвейг родился в Вене в 1881 году и провел молодость в оптимистичном, цивилизованном и толерантном окружении. Затем, начиная с 1914 года, он стал свидетелем скатывания Европы в Первую мировую войну, за которой последовали революционные конвульсии, Великая депрессия, расцвет сталинизма, и, наконец, варварство нацизма и начало Второй мировой. Опустошённый Цвейг покончил жизнь самоубийством в эмиграции в 1942 году. Можно предположить, что Цвейгу понравились бы созданные после Второй мировой войны Организация Объединённых Наций и Бреттон-Вудская система, не говоря уже о дальнейших десятилетиях реконструкции и примирения. Он мог бы стать свидетелем сотрудничества и прогресса, которыми была отмечена послевоенная эра. Возможно, он бы расценивал тогда период 1941-1945 годов как кошмарное, но не бесконечное отклонение на марше мира к миру и процветанию. Конечно, вторая половина XX-го столетия была далеко не идеальной. До 1990 года мир на планете гарантировала, главным образом, угроза взаимного ядерного уничтожения. Имели место локальные конфликты, например, в Корее, Вьетнаме, странах Африки и Ближнего Востока. И хотя около ста развивающихся стран получили независимость, этот процесс не всегда был мирным. Вместе с тем мировая экономика росла быстрее, чем когда-либо. В развитых странах возник сильный средний класс, а затем он стал появляться повсеместно. Западные демократии и Япония построили экономику, в которой рост производительности способствовал общему процветанию; правительства занимались регулированием и перераспределением, в то время как частные компании помогали развитию экономики, внедряя технологически продвинутые методы производства. Решительные успехи в освоении выгод торговли и укрупнения экономики были достигнуты как на региональном, так и на глобальном уровне. Европейский интеграционный проект, казалось, стал образцом новой формы сотрудничества, которую можно было распространять на другие регионы и даже использовать в глобальной кооперации. Поколение, повзрослевшее в 1960-х, во многом испытывало те же чувства, что и Цвейг в своей молодости. Мы верили, что прогресс, может быть, и не является линейным, но действительно существует. Мы ожидали, что мир будет становиться всё более миролюбивым и толерантным, а технологические достижения наряду с качественно управляемыми рынками помогут постоянно увеличивать процветание. В 1989 году, когда Советский Союз уже был близок к краху, а Китай переходил к рыночно-ориентированной экономике, Фрэнсис Фукуяма провозгласил «конец истории». Однако за последние два десятилетия наши надежды – политические, социальные и экономические – неоднократно оказывались обмануты. Было время, когда американские политики обсуждали возможность вступления России в НАТО. Об этом трудно даже подумать сегодня – после российской интервенции в Украину и аннексии Крыма (судя по всему, осуществленной из-за страха, что Украина может углубить свои связи с Евросоюзом и НАТО). Многие развивающиеся страны демонстрировали быстрый рост экономики годами, даже десятилетиями, что позволило миллиардам людей выйти из состояния крайней нищеты и помогло уменьшить разрыв в уровне богатства между развитыми и развивающимися странами. Однако этот рост в последнее время существенно замедлился, что заставило многих задуматься над вопросом – а не слишком ли рано экономисты назвали эти страны новыми моторами глобального экономического роста. Кроме того, ожидалось, что «Арабская весна» 2011 года возвестит новое, более демократическое будущее для Ближнего Востока и Северной Африки. Однако если Тунису удалось предотвратить катастрофу, большинство других задетых этим процессом стран в итоге увязли в состоянии хаоса, а жестокая гражданская война в Сирии способствовала подъему Исламского государства. Тем временем, зона евро пострадала от собственного кризиса. Единая валюта, когда-то изображавшаяся предтечей квазифедеральной Европы, вместо этого вызвала серьезные противоречия между странами-кредиторами и странами-дебиторами, когда многие дебиторы столкнулись с затянувшимся экономическим спадом. Лишь только показалось, что Европа, наконец, вышла из кризиса евро, в неё начали стекаться беженцы, особенно из Сирии. Под угрозой оказалась возможность передвижения в Шенгенской зоне без контроля на границах, а кое-кто уже начал задаваться вопросом, сможет ли Евросоюз выдержать подобное напряжение. В США кризис с сирийскими беженцами вынудил Конгресс поспешно ограничить режим безвизового въезда для туристов из 38 стран. Тем временем, уровень неравенства в доходах и богатстве в США достиг рекордных вершин (медианная зарплата мужчин не растёт уже десятилетия), вынуждая многих гадать, смогут ли их дети сохранить тот уровень жизни, к которому они привыкли. И плюс ко всему этому, впервые за десятилетия темпы роста международной торговли изменили благоприятной тенденции превышения темпов роста мирового производства. Фундаментальной причиной многих из перечисленных проблем, скорее всего, является беспрецедентная скорость перемен, которой способствуют глобализация и технологические инновации. Радикальные изменения происходят слишком быстро и в слишком больших масштабах, чтобы мы успевали с ними справиться. К примеру, технологии связи творят настоящие чудеса (скажем, помогая расширить доступ к финансовым услугам в Африке), но они также дают возможность террористическим группам эффективно шифровать свои коммуникации. Как ярко показал мировой финансовый кризис, регуляторы с большим трудом поспевают за инновациями в финансовой сфере. Потенциал для человеческого прогресса всё ещё кажется огромным, поскольку мир не испытывает недостатков ни в ресурсах, ни в технологических инновациях. Более того, технологии дают надежду на появление новых методов лечения, спасающих жизни, на повышение экономической производительности, на создание устойчивых энергетических систем. Однако люди боятся, об этом свидетельствует как возврат политики, основанной на утверждении идентичности, так и недостаток экономической и политической инклюзивности, открытости общества. В результате, рост производительности замедляется, а уровень инвестиций остаётся слабым, несмотря на дешёвый капитал и щедрые прибыли. Справиться с радикальными переменами и успокоить страхи населения можно лишь качественным управлением. Цвейг наблюдал, как мир рухнул сто лет назад, не потому что остановился прогресс в развитии человеческих знаний, а потому что было совершено множество ошибок в управлении и политике. Вступая в 2016-й год, мы должны сфокусироваться на адаптации управления (во всех его экономических и политических измерениях) к требованиям XXI века, для того чтобы наши ресурсы и наши знания работали на общий прогресс, а не на силовые конфликты. Copyright: Project Syndicate, 2015.
author icon

Kemal Derviş

Учреждения:

Периодическое издание "Monitorul Fiscal FISC.md"

„Acest articol aparține exclusiv P.P. „Monitorul fiscal FISC.md” și este protejat de Legea privind drepturile de autor.
Orice preluare a conținutului se face doar cu indicarea SURSEI și cu LINK ACTIV către pagina articolului”.

1567 просмотры

Дата публикации:

18 Декабрь /2015 13:45

Catalogul tematic

Новости

Ключевые слова

мнение экспертов | снижение | рост экономики

0 комментарии

icon icon icon
icon
icon icon icon icon icon
icon
icon